![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Марш Несогласных. Эпилог
Nov. 30th, 2007 03:09 pmЯ уже рассказывал, что происходило в субботу на Марше Несогласных. Эти события имели продолжение. Во время попытки провести шествие были задержаны несколько человек, в том числе Олег ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
welgar Козловский (здесь его отчет о событиях). С субботы по понедельник их держали в обезьяннике Басманного ОВД, затем повезли в Мещанский суд и назначили наказания – большинству 4 суток ареста, а некоторым, включая Олега Козловского, и все 5.
Об этом решении мне стало известно в понедельник, в середине дня. В тот же вечер я был на встрече друзей и товарищей Олега. Там мы решили собрать для него передачу, организовать несколько одиночных пикетов с лозунгом «Свободу Олегу Козловскому!» и устроить ему торжественную встречу, когда будет выходить на свободу. Именно одиночные пикеты – потому что они, согласно закону, не требуют предварительного уведомления.
Во вторник утром удалось выяснить, что арестованные находятся в спецприемнике для задержанных за административные правонарушения по адресу улица Гиляровского, 65. Вскоре мы с защитником, у которого была доверенность на представление интересов Олега, добрались туда и смогли увидеться с ним. Я отдал Козловскому передачу, а с защитником они около 15 минут поговорили в какой-то комнатке. Сотрудники учреждения вели себя разумно и человечно, никаких препятствий не чинили.
На следующий день, в 11-15, я вновь пришел к этому зданию, стал на близлежащем тротуаре, развернул плакат с текстом «Свободу Олегу Козловскому!», и, как впоследствии написали в милицейском протоколе, «тем самым организовал пикетирование (одиночное)». Как это выглядело, можно увидеть здесь - http://community.livejournal.com/ru_oborona/435217.html.
Мой пикет продлился всего 10 минут. За это время приехавший со мной Алексей Казаков успел меня сфотографировать, а затем отошел на 20 метров и стал наблюдать. У него был пакет с запасными плакатами. Если бы меня задержали, он должен был известить об этом активистов «Обороны», а потом занять мое место. Но получилось по-другому. Очень скоро ко мне подошли двое ребят в черном. Они стали грубо требовать, чтобы я убрал плакат. Я отказался, ссылаясь на закон, позволяющий проводить одиночные пикеты без предварительного уведомления. Тогда провокаторы перешли к оскорблениям и угрозам. Я в ответ спросил, кто они такие. Тут они несколько смешались, но через некоторое время выдали сразу две версии. Согласно первой, они охранники соседнего дома, действующие по просьбе жильцов, которым мы якобы мешаем. Согласно второй версии, они сотрудники милиции. Однако эти «милиционеры» отказались представиться и предъявить свои удостоверения. Они куда-то позвонили и пригрозили мне, что сейчас порвут плакат. Тут к нам подошел Алексей Казаков. Он попытался убедить людей в черном, что их претензии безосновательны. Это не получилось, и тогда он пошел за милицией, благо у самого спецприемника находилось несколько милиционеров и стоял автобус.
Вместе с милиционерами, пришедшими по просьбе моего товарища, появились еще несколько. Возможно, это были люди, которых вызвали по телефону провокаторы в черном. Один из милиционеров сказал: «Я такой-то, должность такая-то, здесь несанкционированный пикет». В тот же миг люди в черном схватили меня за руки и потащили в автобус. По пути они говорили мне: «Ну вот ты и допрыгался»; я же продолжал спрашивать, кто они такие и на каком основании действуют. С Алексеем Казаковым произошло то же самое, только его схватили омоновцы, которые, кажется, вели себя более прилично.
В автобусе были люди как в омоновской форме, так и в штатском. Туда же вошли ребята в черном. Они высказали в наш адрес некоторое количество матерной брани и пригрозили избиением. Мы в ответ потребовали, чтобы они не матерились и не тыкали. Когда угрозы были повторены более корректным языком, Алексей демонстративно зевнул. Когда люди в черном ушли, мы принялись расспрашивать омоновцев, кто это такие. Омоновцы от ответа уходили. В их невнятных репликах можно было расслышать несколько версий: «мы их не знаем», «это не наши», «наверное, это стажеры из милиции» и даже «это агент национальной безопасности Леха Николаев».
Напряжение спало. Омоновцы попробовали затеять с нами общественно-политическую дискуссию, у них не очень получилось. В конце концов один из них сказал: «Была б моя воля, я бы всех правозащитников собрал на стадионе и расстрелял, как Пиночет, потому что в чеченскую войну они занимали предательскую позицию». Но вообще их убежденность в своей правоте была гораздо меньше, чем у тех омоновцев, которые задерживали меня в апреле. Когда из автобуса нас пересадили в машину и повезли в ОВД, они сначала спросили нас, почему мы не агитируем за «Справедливую Россию», потом какой номер в бюллетене у той силы, которую мы поддерживаем, а потом – после нашего рассказа о путинских изменениях в выборном законодательстве – со вздохом констатировали, что все очень сложно. Никто из омоновцев не говорил, что собирается голосовать за «Едро». Доминирующее настроение – против всех.
Итак, с улицы Гиляровского нас привезли в Мещанское ОВД. Там разрешили включить телефоны. Протокол составили вовремя, без малейшей грубости или давления, все наши слова записали корректно. Я попросил, чтобы в протоколе указали, что мой пикет был одиночным, и они сделали это. Однако с протоколом я все равно не согласился, потому что там вопреки здравому смыслу все же было записано, что я нарушил статью 20.2 Административного кодекса. Плакат, который я держал, изъяли как вещественное доказательство. И потом нас повезли в суд – к той самой мировой судье Юлии Сазоновой, которая в апреле несправедливо осудила несколько десятков или даже сотен несогласных. «Ох, - сказал я, узнав об этом. – Она, по-моему, очень несправедливая». «Тут мы не можем ничего сделать, - грустно вздохнул сотрудник УВД. – Других мировых судей сейчас, к сожалению, нет».
В суде я попросил отложить разбор дела, чтобы пригласить адвоката.
-У вас есть соглашение с адвокатом? – спросила Сазонова.
-Нет.
-Вы можете позвонить ему, чтобы он сейчас сюда подъехал?
-Нет.
-Ходатайство отклоняется, так как у суда нет оснований считать, что вы действительно намерены пригласить адвоката, и есть основания усматривать в ваших действиях попытку затянуть рассмотрение дела.
Ну и так далее. Я рассказал всю правду, но это было бесполезно. Свидетель обвинения – омоновец Прохорычев – сообщил, что он увидел меня только в тот момент, когда рядом со мной были уже и люди в черном, и Казаков. Причем у Казакова в руках не было ничего похожего на развернутый плакат. Это полностью согласовывалось с моими показаниями. Но Сазонова уцепилась за мое признание, что мы с Алексеем договорились о совместных действиях. У нас действительно была договоренность, что если вокруг меня соберется группа интересующихся, из-за чего проводится пикет, я буду отсылать их туда, где стоит Алексей. Чтобы скопление людей вокруг меня не позволило кому-либо усомниться в одиночном статусе моего пикета. В судебном постановлении Юлии Валерьевны Сазоновой об этом сказано так: «Довод о том, что пикетирование было одиночным опровергается показаниями самих Кизилова и Казакова, поскольку из них усматривается, что у них был умысел на совершение групповых действий и они действовали совместно и согласованно».
В результате и я, и Алексей Казаков оштрафованы - на 1000 рублей каждый.
Олег Козловский был освобожден вчера вечером. Я был среди людей, которые встречали его. Пока ждали, к нам успел прицепиться милиционер. Он стал всех обвинять в несанкционированном пикете и незаконной фотосъемке режимного объекта. И в итоге вызвал наряд. Но пока наряд ехал, Олега все же выпустили, и мы успели своевременно удалиться.
Добавление.
1. Одновременно с нашим пикетом на Петровке, 38, проходила аналогичная акция в защиту Каспарова. Только она была гораздо лучше организована, и для ее разгона использовались более тонкие методы. Об этом смотрите здесь - http://yashin.livejournal.com/557105.html
2. Во время рассмотрения моего дела судья Сазонова призналась, что это она же и осудила Олега Козловского на 5 суток. И еще давала советы, как ему следовало бы защищаться, как писать апелляцию и т.д.
welgar Козловский (здесь его отчет о событиях). С субботы по понедельник их держали в обезьяннике Басманного ОВД, затем повезли в Мещанский суд и назначили наказания – большинству 4 суток ареста, а некоторым, включая Олега Козловского, и все 5.Об этом решении мне стало известно в понедельник, в середине дня. В тот же вечер я был на встрече друзей и товарищей Олега. Там мы решили собрать для него передачу, организовать несколько одиночных пикетов с лозунгом «Свободу Олегу Козловскому!» и устроить ему торжественную встречу, когда будет выходить на свободу. Именно одиночные пикеты – потому что они, согласно закону, не требуют предварительного уведомления.
Во вторник утром удалось выяснить, что арестованные находятся в спецприемнике для задержанных за административные правонарушения по адресу улица Гиляровского, 65. Вскоре мы с защитником, у которого была доверенность на представление интересов Олега, добрались туда и смогли увидеться с ним. Я отдал Козловскому передачу, а с защитником они около 15 минут поговорили в какой-то комнатке. Сотрудники учреждения вели себя разумно и человечно, никаких препятствий не чинили.
На следующий день, в 11-15, я вновь пришел к этому зданию, стал на близлежащем тротуаре, развернул плакат с текстом «Свободу Олегу Козловскому!», и, как впоследствии написали в милицейском протоколе, «тем самым организовал пикетирование (одиночное)». Как это выглядело, можно увидеть здесь - http://community.livejournal.com/ru_oborona/435217.html.
Мой пикет продлился всего 10 минут. За это время приехавший со мной Алексей Казаков успел меня сфотографировать, а затем отошел на 20 метров и стал наблюдать. У него был пакет с запасными плакатами. Если бы меня задержали, он должен был известить об этом активистов «Обороны», а потом занять мое место. Но получилось по-другому. Очень скоро ко мне подошли двое ребят в черном. Они стали грубо требовать, чтобы я убрал плакат. Я отказался, ссылаясь на закон, позволяющий проводить одиночные пикеты без предварительного уведомления. Тогда провокаторы перешли к оскорблениям и угрозам. Я в ответ спросил, кто они такие. Тут они несколько смешались, но через некоторое время выдали сразу две версии. Согласно первой, они охранники соседнего дома, действующие по просьбе жильцов, которым мы якобы мешаем. Согласно второй версии, они сотрудники милиции. Однако эти «милиционеры» отказались представиться и предъявить свои удостоверения. Они куда-то позвонили и пригрозили мне, что сейчас порвут плакат. Тут к нам подошел Алексей Казаков. Он попытался убедить людей в черном, что их претензии безосновательны. Это не получилось, и тогда он пошел за милицией, благо у самого спецприемника находилось несколько милиционеров и стоял автобус.
Вместе с милиционерами, пришедшими по просьбе моего товарища, появились еще несколько. Возможно, это были люди, которых вызвали по телефону провокаторы в черном. Один из милиционеров сказал: «Я такой-то, должность такая-то, здесь несанкционированный пикет». В тот же миг люди в черном схватили меня за руки и потащили в автобус. По пути они говорили мне: «Ну вот ты и допрыгался»; я же продолжал спрашивать, кто они такие и на каком основании действуют. С Алексеем Казаковым произошло то же самое, только его схватили омоновцы, которые, кажется, вели себя более прилично.
В автобусе были люди как в омоновской форме, так и в штатском. Туда же вошли ребята в черном. Они высказали в наш адрес некоторое количество матерной брани и пригрозили избиением. Мы в ответ потребовали, чтобы они не матерились и не тыкали. Когда угрозы были повторены более корректным языком, Алексей демонстративно зевнул. Когда люди в черном ушли, мы принялись расспрашивать омоновцев, кто это такие. Омоновцы от ответа уходили. В их невнятных репликах можно было расслышать несколько версий: «мы их не знаем», «это не наши», «наверное, это стажеры из милиции» и даже «это агент национальной безопасности Леха Николаев».
Напряжение спало. Омоновцы попробовали затеять с нами общественно-политическую дискуссию, у них не очень получилось. В конце концов один из них сказал: «Была б моя воля, я бы всех правозащитников собрал на стадионе и расстрелял, как Пиночет, потому что в чеченскую войну они занимали предательскую позицию». Но вообще их убежденность в своей правоте была гораздо меньше, чем у тех омоновцев, которые задерживали меня в апреле. Когда из автобуса нас пересадили в машину и повезли в ОВД, они сначала спросили нас, почему мы не агитируем за «Справедливую Россию», потом какой номер в бюллетене у той силы, которую мы поддерживаем, а потом – после нашего рассказа о путинских изменениях в выборном законодательстве – со вздохом констатировали, что все очень сложно. Никто из омоновцев не говорил, что собирается голосовать за «Едро». Доминирующее настроение – против всех.
Итак, с улицы Гиляровского нас привезли в Мещанское ОВД. Там разрешили включить телефоны. Протокол составили вовремя, без малейшей грубости или давления, все наши слова записали корректно. Я попросил, чтобы в протоколе указали, что мой пикет был одиночным, и они сделали это. Однако с протоколом я все равно не согласился, потому что там вопреки здравому смыслу все же было записано, что я нарушил статью 20.2 Административного кодекса. Плакат, который я держал, изъяли как вещественное доказательство. И потом нас повезли в суд – к той самой мировой судье Юлии Сазоновой, которая в апреле несправедливо осудила несколько десятков или даже сотен несогласных. «Ох, - сказал я, узнав об этом. – Она, по-моему, очень несправедливая». «Тут мы не можем ничего сделать, - грустно вздохнул сотрудник УВД. – Других мировых судей сейчас, к сожалению, нет».
В суде я попросил отложить разбор дела, чтобы пригласить адвоката.
-У вас есть соглашение с адвокатом? – спросила Сазонова.
-Нет.
-Вы можете позвонить ему, чтобы он сейчас сюда подъехал?
-Нет.
-Ходатайство отклоняется, так как у суда нет оснований считать, что вы действительно намерены пригласить адвоката, и есть основания усматривать в ваших действиях попытку затянуть рассмотрение дела.
Ну и так далее. Я рассказал всю правду, но это было бесполезно. Свидетель обвинения – омоновец Прохорычев – сообщил, что он увидел меня только в тот момент, когда рядом со мной были уже и люди в черном, и Казаков. Причем у Казакова в руках не было ничего похожего на развернутый плакат. Это полностью согласовывалось с моими показаниями. Но Сазонова уцепилась за мое признание, что мы с Алексеем договорились о совместных действиях. У нас действительно была договоренность, что если вокруг меня соберется группа интересующихся, из-за чего проводится пикет, я буду отсылать их туда, где стоит Алексей. Чтобы скопление людей вокруг меня не позволило кому-либо усомниться в одиночном статусе моего пикета. В судебном постановлении Юлии Валерьевны Сазоновой об этом сказано так: «Довод о том, что пикетирование было одиночным опровергается показаниями самих Кизилова и Казакова, поскольку из них усматривается, что у них был умысел на совершение групповых действий и они действовали совместно и согласованно».
В результате и я, и Алексей Казаков оштрафованы - на 1000 рублей каждый.
Олег Козловский был освобожден вчера вечером. Я был среди людей, которые встречали его. Пока ждали, к нам успел прицепиться милиционер. Он стал всех обвинять в несанкционированном пикете и незаконной фотосъемке режимного объекта. И в итоге вызвал наряд. Но пока наряд ехал, Олега все же выпустили, и мы успели своевременно удалиться.
Добавление.
1. Одновременно с нашим пикетом на Петровке, 38, проходила аналогичная акция в защиту Каспарова. Только она была гораздо лучше организована, и для ее разгона использовались более тонкие методы. Об этом смотрите здесь - http://yashin.livejournal.com/557105.html
2. Во время рассмотрения моего дела судья Сазонова призналась, что это она же и осудила Олега Козловского на 5 суток. И еще давала советы, как ему следовало бы защищаться, как писать апелляцию и т.д.
