conceptualist (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
conceptualist) wrote2014-10-21 08:31 pm
conceptualist) wrote2014-10-21 08:31 pm
Разные подходы к дипломатии
Есть четыре типа дипломатии.
Высший тип основан на убеждении, что разумно понятые интересы всех людей находятся в гармонии. Война и вообще насилие при этом подходе воспринимаются как результат недомыслия, близорукости. А мирное и добровольное сотрудничество людей - как источник их общего процветания, могущества и счастья. Руководствуясь этим началом, мы не стремимся к победе над другими или выигрышу за счет других. Мы пытаемся побудить окружающих к поиску решений, выгодных и для них, и для нас. Мы радуемся чужому успеху почти как своему. Мы относительно равнодушны ко всяким иерархиям, статусам, не ищем символического превосходства и никому не завидуем.
Три остальных типа дипломатии основаны на представлении, что мир — это игра с нулевой суммой. Выиграть можно только за счет других. Счастье можно построить только на чужом несчастье, богатство — только на чужой бедности, силу — только на чужой слабости, самоуважение — только на чужом позоре. В этой картине мира, если у соседа сдохла корова, баланс сил изменился в нашу пользу. Если я потерял один глаз, а все остальные люди — оба глаза, то я возвысился над ними. Лучше быть первым на помойке, чем вторым в хорошем месте. Человек человеку волк. Война — мать и отец всех вещей. Первым может быть только кто-то один. Это очень мрачное, варварское мировоззрение, оно восходит к ранговым инстинктам диких зверей, дерущихся между собой за статус вожака. У цивилизованных людей эта страсть к животному доминированию загоняется в рамки и проявляется в относительно безвредных формах вроде спорта и соревновательных игр. У неразвитых людей она захватывает всю жизнь. А в дипломатии проявляется в трех уродливых подходах, которые я бы назвал «школой лжи», «школой устрашения» и «с-школой».
Школа лжи учит: ты не должен стремиться к взаимовыгодному сотрудничеству с другими, но должен ловко притворяться, что стремишься. Тогда рано или поздно кто-то повернется к тебе спиной, ты ударишь и получишь добычу. Сожрав добычу, снова притворяйся миролюбивым. Притворяйся долго и тщательно. Не хватай любой плохо лежащий кусок — это может быть приманка и засада. Не хватай несколько кусков подряд, а то против тебя объединятся. Заставь как можно больше людей думать, что ты их лучший друг, что ты бескорыстен, безопасен, полезен и конструктивен. Доказывай это делом, вживайся в роль по Станиславскому. Пусть все думают, что именно ты больше всех похож на того, кто верит в естественную гармонию интересов. Тогда ты сможешь их обмануть, а обманув — победить. Так учил Макиавелли, и об этом Сунь-цзы сказал, что война — путь лжи.
Школа устрашения говорит: к черту лицемерие! Не будем лгать и притворяться. Не будем тратить жизнь, чтобы разыгрывать перед ничтожествами морализаторские пьески. У нас есть сила — так применим ее. Будем бестиями. Будем властвовать бесстыдно. Страх — отличное оружие, но мы не сможем применить его, если будем правдоподобно изображать добрых, справедливых и принципиальных людей. Более того, наша молодежь может принять это кривляние за чистую монету, и ее боевой дух снизится. Обратимся же к откровенному террору, к ничем не ограниченному насилию, и пусть слабые погибнут. Но что же дипломатичного в ставке на грубую силу? Ведь дипломатия и насилие - не одно и то же? Да, это разные вещи. Насилие - это разгром тех, кто не устрашился, а дипломатия - это запугивание всех остальных. С точки зрения школы устрашения, эти два инструмента отлично дополняют друг друга, и отказаться от дипломатии было бы неэффективно.
А что же такое с-школа? Это своеобразный гибрид между школами лжи и устрашения. В рамках этого подхода надо постоянно врать и притворяться, но делать это топорно и неубедительно. Миролюбивые и гуманистические декларации должны звучать так, чтобы в них слышали смертельную угрозу. Самые торжественные обещания надо нарушать ради мельчайших, ничтожнейших, минутных выгод. И сразу же давать новые. А если кто-то усомнится в их надежности, немедленно подкрепить их самым свирепым запугиванием. Дипломат с-школы бесстыден, как бестия, и одновременно притворно-лжив, как иезуит. Но зачем лгать, если все равно никто не поверит? Из рабского подражания более старой и солидной школе макиавеллистов. Из боязни решительно выбрать между двумя несовместимыми средствами. Из неспособности гордиться собой как злобным и страшным хищником и «слишком человеческого» желания казаться чем-то другим. Ведь это такие с-качества: рабская подражательность, страх перед выбором, тяга к самообману.
Плоды с-школы — жалкие. С-ложь сильнее действует на того, кто лжет, чем на того, кто слушает. Чем чаще ты повторяешь «мы не нападаем первыми, не грабим мирных жителей, не пытаем пленных», тем сильнее упадет дух твоих солдат, когда ты прикажешь им делать это. И твой дух тоже упадет, как всегда бывает с разоблаченным обманщиком. Те из с-людей, кто наиболее душевно здоров, захотят избавиться от раздвоенности, привести жизнь в соответствие со словами. От этого произойдет много сложностей и в итоге крах системы, где практикуется эта школа.
Но есть у с-школы и достоинство. Ее неуклюжая лживость массово порождает наивных людей, стремящихся вернуться к правде, восстановить идеалы. Эти люди затевают внутреннее противостояние. Благодаря такому внутреннему противостоянию с-система может разрушиться изнутри, без «Хиросимы», и это гораздо лучше, чем то, к чему ведет чистая школа устрашения.
Высший тип основан на убеждении, что разумно понятые интересы всех людей находятся в гармонии. Война и вообще насилие при этом подходе воспринимаются как результат недомыслия, близорукости. А мирное и добровольное сотрудничество людей - как источник их общего процветания, могущества и счастья. Руководствуясь этим началом, мы не стремимся к победе над другими или выигрышу за счет других. Мы пытаемся побудить окружающих к поиску решений, выгодных и для них, и для нас. Мы радуемся чужому успеху почти как своему. Мы относительно равнодушны ко всяким иерархиям, статусам, не ищем символического превосходства и никому не завидуем.
Три остальных типа дипломатии основаны на представлении, что мир — это игра с нулевой суммой. Выиграть можно только за счет других. Счастье можно построить только на чужом несчастье, богатство — только на чужой бедности, силу — только на чужой слабости, самоуважение — только на чужом позоре. В этой картине мира, если у соседа сдохла корова, баланс сил изменился в нашу пользу. Если я потерял один глаз, а все остальные люди — оба глаза, то я возвысился над ними. Лучше быть первым на помойке, чем вторым в хорошем месте. Человек человеку волк. Война — мать и отец всех вещей. Первым может быть только кто-то один. Это очень мрачное, варварское мировоззрение, оно восходит к ранговым инстинктам диких зверей, дерущихся между собой за статус вожака. У цивилизованных людей эта страсть к животному доминированию загоняется в рамки и проявляется в относительно безвредных формах вроде спорта и соревновательных игр. У неразвитых людей она захватывает всю жизнь. А в дипломатии проявляется в трех уродливых подходах, которые я бы назвал «школой лжи», «школой устрашения» и «с-школой».
Школа лжи учит: ты не должен стремиться к взаимовыгодному сотрудничеству с другими, но должен ловко притворяться, что стремишься. Тогда рано или поздно кто-то повернется к тебе спиной, ты ударишь и получишь добычу. Сожрав добычу, снова притворяйся миролюбивым. Притворяйся долго и тщательно. Не хватай любой плохо лежащий кусок — это может быть приманка и засада. Не хватай несколько кусков подряд, а то против тебя объединятся. Заставь как можно больше людей думать, что ты их лучший друг, что ты бескорыстен, безопасен, полезен и конструктивен. Доказывай это делом, вживайся в роль по Станиславскому. Пусть все думают, что именно ты больше всех похож на того, кто верит в естественную гармонию интересов. Тогда ты сможешь их обмануть, а обманув — победить. Так учил Макиавелли, и об этом Сунь-цзы сказал, что война — путь лжи.
Школа устрашения говорит: к черту лицемерие! Не будем лгать и притворяться. Не будем тратить жизнь, чтобы разыгрывать перед ничтожествами морализаторские пьески. У нас есть сила — так применим ее. Будем бестиями. Будем властвовать бесстыдно. Страх — отличное оружие, но мы не сможем применить его, если будем правдоподобно изображать добрых, справедливых и принципиальных людей. Более того, наша молодежь может принять это кривляние за чистую монету, и ее боевой дух снизится. Обратимся же к откровенному террору, к ничем не ограниченному насилию, и пусть слабые погибнут. Но что же дипломатичного в ставке на грубую силу? Ведь дипломатия и насилие - не одно и то же? Да, это разные вещи. Насилие - это разгром тех, кто не устрашился, а дипломатия - это запугивание всех остальных. С точки зрения школы устрашения, эти два инструмента отлично дополняют друг друга, и отказаться от дипломатии было бы неэффективно.
А что же такое с-школа? Это своеобразный гибрид между школами лжи и устрашения. В рамках этого подхода надо постоянно врать и притворяться, но делать это топорно и неубедительно. Миролюбивые и гуманистические декларации должны звучать так, чтобы в них слышали смертельную угрозу. Самые торжественные обещания надо нарушать ради мельчайших, ничтожнейших, минутных выгод. И сразу же давать новые. А если кто-то усомнится в их надежности, немедленно подкрепить их самым свирепым запугиванием. Дипломат с-школы бесстыден, как бестия, и одновременно притворно-лжив, как иезуит. Но зачем лгать, если все равно никто не поверит? Из рабского подражания более старой и солидной школе макиавеллистов. Из боязни решительно выбрать между двумя несовместимыми средствами. Из неспособности гордиться собой как злобным и страшным хищником и «слишком человеческого» желания казаться чем-то другим. Ведь это такие с-качества: рабская подражательность, страх перед выбором, тяга к самообману.
Плоды с-школы — жалкие. С-ложь сильнее действует на того, кто лжет, чем на того, кто слушает. Чем чаще ты повторяешь «мы не нападаем первыми, не грабим мирных жителей, не пытаем пленных», тем сильнее упадет дух твоих солдат, когда ты прикажешь им делать это. И твой дух тоже упадет, как всегда бывает с разоблаченным обманщиком. Те из с-людей, кто наиболее душевно здоров, захотят избавиться от раздвоенности, привести жизнь в соответствие со словами. От этого произойдет много сложностей и в итоге крах системы, где практикуется эта школа.
Но есть у с-школы и достоинство. Ее неуклюжая лживость массово порождает наивных людей, стремящихся вернуться к правде, восстановить идеалы. Эти люди затевают внутреннее противостояние. Благодаря такому внутреннему противостоянию с-система может разрушиться изнутри, без «Хиросимы», и это гораздо лучше, чем то, к чему ведет чистая школа устрашения.
no subject
no subject
no subject
Но мы этого не знаем. Мы не знаем также, какие именно действия приносят какой эффект. Скажем, кто бы знал, что совершенно формальная, словесная поддержка Сербии даст нам в итоге сербских добровольцев на Донбассе, почти 20 лет спустя.
А ведь наши игры ещё и с памятью. И мы не знаем размера этой памяти у разных игроков.
А ещё - люди не обладают неограниченной вычислительной мощью, и часто даже зная вообще все условия задачи, не в состоянии физически разрешить задачу в условленный срок.
Кстати, думаю, что с дипломатической стороны тоже можно было бы придумать ещё критику.
Есть же ещё "школьная" дилемма. Когда меньше трудностей доставляют преподы-халявщики, но учат-то преподы-факеры. А человек слаб духом. Не способно большинство выбрать препода-факера.
no subject
Хотя, кстати, те пара живых, которых я видел, были скорее твоего "высшего типа".
no subject
no subject
no subject
А пример высшего типа, это, наверное, Горбачев? ;)
no subject
no subject
no subject
Пример первого подхода - Гровер Кливленд, второго - Екатерина II, третьего - Гитлер.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Но четвертый описан наиболее ярко и убедительно. Это потому, что только для него проанализированы "плоды". Остальные типы охарактеризованы исключительно в "солипсистических" терминах, никакого сопоставления с реальностью.
(Или я чего-то не понял, и ты считаешь первый тип чем-то разумным и положительным? Не может быть! )))
no subject
Твой коммент я понял как напоминание о том, что бывают еще чисто ценностные конфликты, у которых нет решений, выгодных обеим сторонам. И в таких ситуациях говорить о гармонии интересов действительно сродни безумию.
Однако чисто ценностные конфликты все-таки относительно редки, и зачастую мы можем согласиться, что по крайней мере одна сторона в таком конфликте действует вопреки своим разумно понятым интересам.
no subject
Во-первых, характеристика третьего типа не соответствует этой посылке. "Не будем лгать и притворяться! ...ничтожества...боевой дух молодежи..." -- очевидно ценностные суждения.
Во-вторых, конфликт из-а статуса зачастую (я бы даже сказал, как правило) -- ценностный конфликт. Особенно если речь идет о статусе, подразумевающем "право судить".
> ...вопреки своим разумно понятым интересам
Во-первых, отсутствие высшего разума, наделенного полномочиями определять критерии разумности интересов, термин "разумно понятые интересы" -- это просто эвфемизм; на самом деле речь идет об интересах, которые считает "хорошими" сам говорящий.
Во-вторых, если у участников конфликта разные критерии "разумности" (т.е. моральной оправданности) интересов -- а это, как правило, именно так -- то конфликт за ресурсы неизбежно становится ценностным.
Это значит, что "чистый конфликт за ресурсы и статусы" не является ценностным только в том случае, если интересы совпадают, а различия касаются лишь знания. Бывает, конечно, но сравнительно редко.
no subject
Как-то ты расширительно, на мой взгляд, понимаешь ценностные суждения. Почему в третьем описании ты их видишь, а во втором нет? Оба описания построены по схеме "делай то и не делай этого, а то может получиться вот так". В третьем просто больше эмоционально нагруженных эпитетов. Но фраза с такими эпитетами еще не ценностное суждение.
>Во-вторых, конфликт из-а статуса зачастую (я бы даже сказал, как правило) -- ценностный конфликт.
Примером конфликта из-за статуса может служить история Эмсской депеши и возникновения франко-прусской войны. Какие тут ценности? Просто понты альфа-самцов. И такого в жизни очень много.
Насчет "разумно понятых интересов" я согласен с первым замечанием, а по поводу второго хочу сказать следующее. У большинства людей, особенно политиков, морально-философские установки менее определенные и устойчивые, чем представления о ресурсах и статусах, которые хотелось бы иметь. Сплошь и рядом мы видим, как один и тот же человек почти одновременно "подкрепляет" свои претензии на некий ресурс или статус самыми разношерстными, совершенно несовместимыми между собой доводами (см., например, путинскую речь о Крыме). Ясно, что такие претензии по своей сути не ценностные.
Что действительно редко встречается, так это сторонник доктрины, глубоко ее усвоивший и искренне готовый за нее драться.
no subject
Я думаю, что реальные конфликты обычно обладают обоими свойствами -- и непримиримой конфликтностью, и потенциалом сотрудничества. Но "относительный вес" того и другого в разных ситуациях разный. Соответственно, даже исходя из "хорошего" либерального подхода бывают ситуации, когда в первую очередь нужно занимать жесткую позицию или даже грозить и воевать (например, грозить агрессору и воевать против него), а бывают ситуации, когда принципиально несовместимых ценностей нет или почти нет, и надо договариваться.
no subject
- насилие,
- устрашение,
- обман,
- договор.
Насилие в международных отношениях - это, понятно, война.
А вот все остальное - да, дипломатия :)
no subject
Подробнее о рейтинге читайте в Справке (https://www.dreamwidth.org/support/faqbrowse?faqid=303).
no subject
no subject
Более того, мне кажется, некоторые конфликты без применения или угрозы насилия невозможно разрешить в принципе. Хотя возможно ты их отнесешь к ценностным.
no subject
Если я верю в гармонию интересов, я подумаю, что эта третья сила может выиграть, если поможет мне, и предложу ей этот выигрыш.
Если я сторонник лжи, то я буду думать не сколько над тем, что они могут выиграть, если помогут мне, сколько над тем, на что они могут купиться. Но по внешним признакам мои действия в этих двух случаях будут неотличимы.
Если я сторонник устрашения, то я даже вида не буду делать, что меня интересует выгода этой третьей силы.
no subject